Незаменимый вор - Страница 94

– Мы продолжаем поэтический митинг кандидатов в Городскую Думу! От лица героического Краснопресненского пролетариата нас приветствует молодой поэт Митя! Стихи, которые вы сейчас услышите, действуют непосредственно на душу читателя, минуя разум. Путь это не простой, поэтому стихи такие же. Митя, прошу! [Автор этого правдивого повествования приводит здесь стенографически точную запись поэтического митинга, в действительности имевшего место в стенах МДМ, и отдает все лавры и тернии команде КВН Новосибирского Государственного Университета.]

Угрюмый Митя вышел на авансцену и сказал:

– Я прочитаю стихи, идущие от самого сердца...

После чего сунул руку в задний карман брюк, вынул оттуда смятую бумажку и грянул молодецким голосом:

Встретить праздник каждый рад!

Гордо реет знамя!

И идем мы на парад

С красными шарами!

В зале плеснул аплодисмент. Дуда быстро отправил Митю на место и сказал с улыбкой:

– Да, после такого выступления хочется встать и зааплодировать. Самому себе. Напоминаю, наш митинг носит чисто поэтический характер! Сейчас перед вами выступит профессиональная поэтесса Софья Прутс. Все ее творчество пронизано тоской по безразвратно прошедшей юности...

Худая и томная женщина в черном, с длинной, как дирижерская палочка, сигаретой в руке, проследовала к микрофону. С минуту она стояла, закрыв глаза и касаясь ладонью пылающего лба. Затем произнесла в нос:

– Из непонятого:

И с неожиданной страстью завыла:

Губи меня своей губой!

Лобзай меня своей лобзой!

Коси меня своей косой!

Избей меня своей избой!

И я разверзнусь пред тобой!

Вслед за поэтессой, вероятно, тоже баллотировавшейся в Думу, выступил представитель аграриев Черемушкинского района. Свою поэтическую программу он изложил коротко, но энергично:

Если всей Земли народ

За руки возмется,

Кто-то в море упадет

Жалко, но придется!

Группа кандидатов от татаро-монгольского ига долго читала мелодичные, но не очень понятные китайские танки:

Мохнатая пчелка с жужжаньем

Гречиху в саду опыляет

А вот у людей – по-другому...

Мне бритая лошадь приснилась

И вид ее был эстетичен

Увы, но сидеть на ней скользко...

Трамваем отрезало ноги

А в школе я был хорошистом

Прошло беззаботное детство...

Христофор уже стал беспокоиться, не пропустил ли он выступление своего протеже, но в эту минуту боярин Кучко сам объявился у микрофона.

– Отойди, Мамай! , – сказал он монголу, прощавшемуся с детством. – Теперь моя очередь!

К нему подбежал встревоженный Дуда.

– Надеюсь, Степан Иванович, у вас стихи? И без политики?

– Ну, ясный пень! – успокоил его Кучко. – Стих для нас, дальтоников! – провозгласил он с пафосом и выдал следующее:

Встретишь голубого -

Поцелуй его!

Он ведь с красным знаменем

Цвета одного!

Едва услышав это, Христофор со стоном потянулся к телевизору и вырвал вилку из розетки. Экран погас.

– Какой кошмар! – простонал Гонзо. – Что ж они ему подсунули такое?! Позор! Провал! Крах! А, черт! Хорошо еще, если просто из гостиницы выгонят. А вот если он деньги назад потребует...

– Что случилось? – испуганно спросила княжна.

– Что! – Христофор повалился на кровать и отвернулся лицом к стене. – Ты разве не видела – что? Подставили меня! А еще КВН-щики! Я для них старался, платье им доставал! Не могли приличное стихотворение подобрать! «Встретишь голубого»! Ужас! Даже жалко этого дурака Кучку, ей-богу... Мало того, что он дебаты проиграет. Так ему еще в штабе посоветуют под суд меня отдать! Доигрались!

Дверь номера распахнулась и вошел граф. От него пахло дешевым бренди и чужими духами.

– А чего вы митинг не смотрите? – спросил он удивленно. – Мы с ребятами в баре хохотали до упаду!

– Спасибо, мы уже нахохотались, – проворчал Гонзо, не поворачивая головы. – Теперь другие будут хохотать. Когда вышвырнут нас отсюда... Если не похуже еще что-нибудь...

Телефон зазвонил пронзительно, как бывает всегда, когда ждут беды.

– Ну вот, начинается... – Христофор обреченно поднялся с кровати и поплелся к аппарату.

– Видал?! – прокричал в трубке голос Степана Ивановича.

– Видал, – вздохнул Гонзо.

– Это просто черт знает, что! Мне пол-Москвы уже позвонило! Все начальство! Артисты известные! Писатели! Художники! И все – такие друзья! Такие милые! Просто какой-то странный этот... ажиотаж! Слушай, паря, я тебе по гроб жизни благодарен! Симеона в шею выгнал. Ты теперь главный у меня будешь. Денег дам, жилплощадь – проси, чего хочешь!

– Кхм! – Христофор тихонько положил трубку рядом с аппаратом и украдкой перекрестился.

– Что там? – шепотом спросила Ольга.

– Кажется, пронесло...

Он снова поднес трубку к уху.

– ... А как проспимся, да протрезвеем, – заканчивал какую-то фразу Степан Иванович, – так выкуем дальнейший план. У меня теперь популярность – ого-го! Я их теперь задавлю, как клопов!

– Правильно, – сказал Христофор. – Но расслабляться не приходится. Сейчас главное, не упустить инициативу. Я тут посоветовался со специалистами, вам срочно нужна политическая реклама! Концепция у меня готова, завтра же приступаю к съемкам. Но потребуются деньги...

– Да боже ж мой! – Степан Иванович радостно всхлипнул. – Бери, сколько надо! Головушка золотая!

– Теперь вот что. Вы не могли бы сейчас прислать машину в гостиницу?

– Об чем речь! Машина выезжает. Тебе куда ехать?

– Да тут недалеко. Надо знакомым подвенечное платье завезти. Кстати, скажите шоферу, чтобы по дороге прикупил ящик шампанского...